Кардинал не был дворянином и не обладал тем, что делало всех дворян братьями: он не понимал, что есть принцип рыцаря.
Наверное, Мазарини олицетворял для Атоса всю меркантильность временщика
и недостойность его пребывания на должности первого министра.(с) Все тот же восхитительный форум.
Я никогда не забуду школьных уроков литературы, на которых под влиянием времени вдруг стало необходимо навязывать подросткам совершенно иные акценты при разборе текстов, чем те, которые ставились в советской школе. Обломов вдруг оказался поистине возвышенной натурой, Лука - мудрецом-утешителем, а "Петра Первого" мы вообще проигнорировали, как бы случайно засидевшись на поэтах Серебряного века, потому что у Толстого акценты черта лысого передвинешь. Причем учительница-то у нас была великолепная, умница, небанально подходившая к процессу преподавания, но что ей было делать? - спустили сверху директивы - соответствуй.
А меня тогдашнюю происходящее заедало страшно. Отстаивать собственную точку зрения было возможно в самостоятельных работах, и я отрывалась на сочинениях, вгоняя бедную учительницу в когнитивный диссонанс: не поставить пятерку за грамотную, правильно выстроенную композиционно работу с подведенной солидной доказательной базой было нельзя, поставить - тоже нельзя, учитывая, что в этой работе добрая девочка Нюрочка целенаправленно оспаривала все основные пункты учительской версии. Теперь-то, конечно, вспоминать об этих страстях не более чем забавно, но тогда я со всем юношеским максимализмом перла на принцип. Причем основной причиной было вовсе не желание самоутвердиться. Я отчетливо ощущала, что нас учат плохому. Меня воспитывали на книжках о подвигах, о борьбе за право называться человеком, о непоколебимой ценности человеческого достоинства, - и вдруг требуется признать достойными людьми каких-то нюников, тюфяков и бесхребетных святош типа Сонечки Мармеладовой. Объяснения, что, мол, "с позиции автора, жившего в девятнадцатом веке..." для меня аргументами не были: автор-то может любой позиции придерживаться, но писал он для читателей, а у читателей своя башка на плечах имеется. Грубо говоря, автор создает предецент, а читатель имеет полное право интерпретировать его по результатам собственного опыта и мировоззрения.
А теперь поясню, почему я вдруг провела этот экскурс в прошлое. В последнее время мне довольно часто приходится читать отзывы на исторически-приключенческую литературу, и забавная складывается картина. Большая часть читателей, в основном, как бы это помягче сказать, постсоветского возраста, почему-то с бесконечным пиететом относится к мишуре образца шляп с плюмажем и фамильных шпаг. Настоящий дворянин! - твердят они с придыханием, как будто наличие титула что-то добавляет к нравственному портрету человека. Поколения предков! - да у всех нас поколения предков вплоть до протоплазмы, и как-то сомнительно, что дворяне и смерды от разных пород обезьян произошли. Однако блеск шпаг, пока-пока-покачиванье перьями на шляпах и родовые замки здорово застят глаза тем, кто помнит, что сто двадцать рублей - нормальная зарплата. Очень уж хочется вообразить себя купающейся в роскоши и неземной любви графа, как Анжелика (рожать в крови и вонище на вшивом тюфяке, как она же, однако, не хочется), или снискать уважение и отогреть сердце благородного Атоса (отсутствие лилии на плече - еще не гарантия, что его не глюканет на чем-нибудь другом, на какой-нибудь родинке подозрительной формы, скажем), или воссесть на драгоценный алтарь, возведенный блистательным герцогом Бэкингемом (а каким местом он герцогский титул зарабатывал - так это сейчас даже модно и очень толерантно). Опросы устраивают: "За кого из персонажей Дюма вы бы вышли замуж?" - лидируют, ясен пень, Атос, Арамис и Шико, хотя единственный, за кого лично я бы пошла - это Планше, поскольку он умный парень, твердо стоящий обеими ногами на земле и клавший с прибором на все эти эфемерные материи типа "рыцарской чести". А если отбросить мишуру, то есть посмотреть на всех этих голубокровных красавцев взглядом современного человека, да еще выросшего в стране, где сословность старательно искоренялась? Или, еще лучше, мысленно перенести их в наше время, что получим?
Получим мы обычных и далеко не высоконравственных людей - рвачей, самодуров и карьеристов с беспримерно раздутым самомнением. Разумеется, пример некорректен: каждого человека следует рассматривать в контексте его времени и культуры. Но не с позиции его времени и культуры, поскольку мы-то - здесь и сейчас. Иначе получается забавный парадокс - современная женщина называет своим идеалом чести и благородства чувака, линчевавшего бесчувственную жену. Или до мозга костей криминального кекса с парочкой серьезных статей образца "вооруженное ограбление" и "умышленное убийство" в анамнезе, но распрекрасного просто потому, что зовут его Питер Блад.
Но потертые седла скрипят, перья пока-пока-покачиваются, бригантина поднимает паруса, а дамы тыкают пальчиками в клавиатуру, упоенно представляя себя в красивом антураже и ореоле страсти обладателей перьев, шпаг и бригантин. Разумеется, уж с ними-то ничего страшного бы не произошло, это же они! Их не повесят, не отравят, не подставят, они и на пиратской шхуне будут благоухать шампунем-кондиционером, да что там шампунем - даже глистов не подхватят из непроверенного ветконтролем мяса. Критический подход у них существует только в отношении оппонентов, но никак не себя и не своих родовитых героев. Ну и неродовитых еще можно поругать. В самом деле, ну как можно симпатизировать, скажем, Кромвелю? Или, прости господи, какому-нибудь Фелиму О'Нилу? У них и перьев-то нет.