Сегодня не стало человека, которым я могла только восхищаться.
Свою любимую героиню я когда-то назвала в ее честь - Зинкой. Очень хотелось, чтобы она получилась хоть вполовину такой же стойкой, жизнерадостной и любящей, какой всегда была тетя Зина. Как известно, невозможно написать персонажа умнее себя. Но добрее, смелее, душевно щедрее - запросто, когда перед глазами есть пример.
Она, моя тетя Зина, прожила не самую безоблачную жизнь: долгое и нудное неприятие со стороны свекрови, смерть старшей дочери - пятнадцатилетней умницы и красавицы Аленки; два года назад - смерть мужа, с которым они воистину были две половины одного целого, серьезные проблемы со здоровьем. Но я не помню случая, когда она бы жаловалась. Даже когда у нее страшно болели ноги, она, обеими руками цепляясь за дверной косяк, на высокий порог залезала не со стонами и охами, а с задорным "оп-па!".
Она была кладезем кучи интересных и забавных историй - девочка из Спасска-Дальнего, в шестидесятые годы вышедшая замуж за москвича и потом до самой пенсии проработавшая сестрой-хозяйкой в Кащенко. Острый ум, наблюдательность и чувство юмора сочетались в ней с полным отсутствием злобности: о тех, кто обижал ее, она говорила небрежно и вскользь, с неизменной своей певучей интонацией: "Да ну их"...
...Она очень любила дарить подарки. Когда я бывала у нее в гостях, уезжала обязательно с какой-нибудь безделушкой: то заварочный чайник ("Нравится? Забирай!"), то ожерелье из слоновой кости ("Я тебе бусы нашла.Ты же любишь ретро? Носи!"), то колечко с перламутром ("Мне мало стало, держи"), то еще что-то... А однажды я увидела сережку - серебряную сережку со свердловским турмалином - и ахнула. Точно такая же лежала у меня дома. Я проколола уши лет в тринадцать, что ли, это были самые первые мои серьги, - и, честно говоря, никогда не задумывалась, откуда они взялись. Потеряла я сережку в конце девяностых и очень о ней жалела. Неужели, говорю, у вас обронила? "Нет, это не твоя, - очень серьезно ответила тетя Зина. - Их изначально две одинаковые пары были. Прости, я тебе ее не отдам. Ее Алена носила. Тоже вторую потеряла..." Так давай я тебе свою привезу, вскинулась я, ну хоть сама носить будешь! "Не надо, пусть как память лежит..."
Через несколько месяцев мама была у нее в гостях. И вернулась с той самой серьгой. Тетя Зина под разговор, между делом, достала ее из шкатулки, где хранила с самой Аленкиной смерти, и очень буднично сказала: кстати, Анютке передай. У меня слезы брызнули, я кинулась ей звонить, а она легко, как и всегда, откликнулась: "Ну и славно, носи на здоровье".
И это, наверное, самое главное, что нужно знать о моей тете Зине.
Я все еще не могу понять, что ее больше нет.
Свою любимую героиню я когда-то назвала в ее честь - Зинкой. Очень хотелось, чтобы она получилась хоть вполовину такой же стойкой, жизнерадостной и любящей, какой всегда была тетя Зина. Как известно, невозможно написать персонажа умнее себя. Но добрее, смелее, душевно щедрее - запросто, когда перед глазами есть пример.
Она, моя тетя Зина, прожила не самую безоблачную жизнь: долгое и нудное неприятие со стороны свекрови, смерть старшей дочери - пятнадцатилетней умницы и красавицы Аленки; два года назад - смерть мужа, с которым они воистину были две половины одного целого, серьезные проблемы со здоровьем. Но я не помню случая, когда она бы жаловалась. Даже когда у нее страшно болели ноги, она, обеими руками цепляясь за дверной косяк, на высокий порог залезала не со стонами и охами, а с задорным "оп-па!".
Она была кладезем кучи интересных и забавных историй - девочка из Спасска-Дальнего, в шестидесятые годы вышедшая замуж за москвича и потом до самой пенсии проработавшая сестрой-хозяйкой в Кащенко. Острый ум, наблюдательность и чувство юмора сочетались в ней с полным отсутствием злобности: о тех, кто обижал ее, она говорила небрежно и вскользь, с неизменной своей певучей интонацией: "Да ну их"...
...Она очень любила дарить подарки. Когда я бывала у нее в гостях, уезжала обязательно с какой-нибудь безделушкой: то заварочный чайник ("Нравится? Забирай!"), то ожерелье из слоновой кости ("Я тебе бусы нашла.Ты же любишь ретро? Носи!"), то колечко с перламутром ("Мне мало стало, держи"), то еще что-то... А однажды я увидела сережку - серебряную сережку со свердловским турмалином - и ахнула. Точно такая же лежала у меня дома. Я проколола уши лет в тринадцать, что ли, это были самые первые мои серьги, - и, честно говоря, никогда не задумывалась, откуда они взялись. Потеряла я сережку в конце девяностых и очень о ней жалела. Неужели, говорю, у вас обронила? "Нет, это не твоя, - очень серьезно ответила тетя Зина. - Их изначально две одинаковые пары были. Прости, я тебе ее не отдам. Ее Алена носила. Тоже вторую потеряла..." Так давай я тебе свою привезу, вскинулась я, ну хоть сама носить будешь! "Не надо, пусть как память лежит..."
Через несколько месяцев мама была у нее в гостях. И вернулась с той самой серьгой. Тетя Зина под разговор, между делом, достала ее из шкатулки, где хранила с самой Аленкиной смерти, и очень буднично сказала: кстати, Анютке передай. У меня слезы брызнули, я кинулась ей звонить, а она легко, как и всегда, откликнулась: "Ну и славно, носи на здоровье".
И это, наверное, самое главное, что нужно знать о моей тете Зине.
Я все еще не могу понять, что ее больше нет.